Поиск сути с Петром РАШКОВЫМ, его собеседниками и героями
К сути - убежден в этом - можно лишь максимально приблизиться. Что я и пытаюсь сделать, встречаясь с разными людьми, рассказывая о ситуациях и поступках, не всегда благоприятных и благодатных, в которых волею судьбы оказывается и которые вынужден совершать человек, активно шагая по жизни
Звери мы? Или люди все же?
Две истории из трех, что выношу сегодня на суд читателя, больше сказочки легкие напоминают, нежели быль. Тем паче, что свидетелем их я, каюсь, не был - узнал обо всем из рассказов очевидцев, доверять которым привык. Наверняка существовала милая старушка, что в преклонном возрасте (когда мне о ней поведали без малого три года назад, исполнилось бабульке семьдесят девять лет - сейчас, стало быть, восемьдесят два, надеюсь, в добром здравии еще, и дай Бог ей возраста и сил) приютила у себя на подворье стаю - сорок глоток! - бродячих собак да дюжину Мурок такого же происхождения. И кишиневская семья, в которой кошка с собакой живут не так, как поговорка гласит, а словно родственники близкие, и щенят выращивает не давшая потомство хозяйская Лайма, а киска Маруся. Даже если что и преувеличено здесь, криминала особого не вижу, ибо оба случая столь привлекательны (и поучительны), что не будь их на самом деле, не грех и придумать. И гласности предать. Тогда не случилась бы, возможно, и история третья, в подлинности которой сомневаться, увы, не приходится. Потому хотя бы, что она опять-таки о судьбе братьев наших меньших, об отношении к ним вполне правдоподобном. Таком, однако, что и слышать больно. Крайнем, но, к сожалению, довольно распространенном. Жестокость, отсутствие милосердия, сострадания, пусть и в более мягкой форме, берут нередко верх. И четвероногими (они-то из кишиневской семьи и дают пример, как надобно жить среди себе подобных) дело не ограничивается, переносясь все чаще и чаще на человека. Создается порой впечатление, что не в мире людей обитаешь, привечая живность разную, - среди зверей диких в человечьем обличье. А такого быть не должно.
Простые правила доброты
Едва только посторонний войдет во двор, округа тут же оглашается громким раздражительным лаем. Сорок собачьих глоток (столько у приветливой хозяйки питомцев!) шумно выражают протест против вторжения незнакомца. Стоит, однако, псам понять, что пришелец - свой, что гостю владычица их рада, оглушительный гвалт сменяется восторженным повизгиванием. Собаки тут же меняют манеру поведения - начинают ластиться, пытаются понравиться новому человеку, словно стараясь завести с ним знакомство.
Такой уж характер у собачек. У каждой из них в прошлом - и страстная любовь. Когда первый хозяин заводил себе - или детям своим - живое существо, приручал, легко впоследствии забывая, что он все же в ответе за того, кого приручил. И горькое разочарование в момент, когда тот, к кому доброе и всегда благодарное животное, готовое безоглядно служить хозяину, привязывалось беспредельно, вдруг избавлялся от собачки, выбрасывая на улицу.
Так вот, у Галины Филипповны Карковской из поселка Чореску, что примостился километрах в пятнадцати от Кишинева, вся свора - из брошенных. Тех самых, отвечать за которых не пожелали приручившие их когда-то люди.
Первого питомца Галина Филипповна завела тридцать пять с лишним лет назад, когда поселилась в пригороде столицы. Жалко стало песика, что скулил несколько дней под окнами. К тому же очень уж любила Галина Филипповна животных. Все время мечтала завести собачку или кота. Да не случалось - походная жизнь не позволяла. Супруг у Карковской был военным. Да еще из тех служивых, что кочуют постоянно из гарнизона в гарнизон, выполняя приказы начальства. Из-за вечного полупоходного состояния Галина, молодая энергичная женщина, и по специальности - по профессии она фельдшер - поработать не смогла. Если и трудилась в каком-то месте, то только секретарем-машинисткой.
И вот, наконец, свое гнездо, которое можно благоустраивать надолго. Это звучит громко - трехкомнатная квартира. На самом деле ее "апартаменты" - небольшие клетушки в полуподвале дома, которому уже за сто лет. Есть, правда, небольшой отдельный дворик. В нем и поселился первый питомец. Скучать в одиночестве ему не пришлось. Уже через месяц появился сосед, затем второй, третий: А через пару лет до пятнадцати животных обрели приют в гостеприимном дворе, где для них соорудили вольеры и будки.
Рядом с собачьей колонией незаметно выросла и кошачья: в доме аж двенадцать Мурок. Они хотя и поселились здесь позже собачек, находятся в привилегированном положении - живут в отдельной комнате. За что хозяйке несказанно благодарны. Чистоплотны до удивления - правила нехитрой кошачьей гигиены соблюдают неукоснительно.
Максимальных размеров собаче-кошачий рай лет шесть назад достиг. До того пенсионерке на мизерные доходы свои более десяти-пятнадцати животных содержать было не под силу. Ситуация - и поголовье - резко изменились, когда приятельница Галины Филипповны, побывав в Германии, рассказала о чудаковатой старушке (как еще назвать человека, который на крошечную пенсию, сам едва концы с концами сводя, содержит приют для животных) тамошней своей знакомой. История так растрогала гражданку Германии, что стала она ежемесячно посылать Карковской по 100-150 евро. Тогда-то эдем для братьев меньших и разросся значительно. Зажили все вместе пусть и не богато, но счастливо.
Недолго, однако, идиллия длилась. Обеспеченная немка перестала вдруг помогать Галине Филипповне. Не потому, что перестала любить животных. Сама открыла для бездомных собак - их и на обеспеченном Западе хватает - приемник. Средств на который тратит куда больше, нежели собачкам Карковской доставалось.
Галина Филипповна поначалу в отчаяние впала - как всю свору содержать? Расставаться с питомцами - а это значило вновь выгнать их на улицу - женщина никак не могла. К счастью, мир не без добрых людей. Семья кишиневских предпринимателей, не самых крутых, кстати, зачастила к старушке (супруги и раньше нередко наведывались в необычный приют, привозя кости и мясные обрезки для собак), все больше и больше помогая ей провизией для четвероногих друзей. И все вздохнули с облегчением. Зажили не столь сытно, как раньше. Однако и не голодно.
Кошкины щенята
Когда все произошло, мурке Марусе, что живет в квартире Татьяны и Владимира Шалаевых из Кишинева, было двенадцать лет. Отличалась она сильным материнским инстинктом, хотя сама произвела потомство - так уж сложилось - всего один раз. Потому, наверное, нерастраченную материнскую ласку переносила на всякую иную младенческую живность. И когда у хозяев появилась собака - совсем еще глупый щенок Лайма, кошка взяла над ней "шефство": тщательно вылизывала, пылинки не оставляя на нежной шерстке, всюду таскала с собой. Дружба взрослой кошки и маленькой собачки (она, впрочем, не прекратилась и тогда, когда Лайма превратилась во взрослую псину) умиляла не только хозяев и гостей. Но даже и специалистов-ветеринаров, к которым время от времени приходилось обращаться владельцам "сладкой парочки".
Но это были еще цветочки. Ягодки появились, когда три года спустя Лайма ощенилась. К той поре животные хоть и продолжали жить дружно, вместе все же куда меньше времени проводили. Но стоило только Лайме понести, как Маруся вновь стала верным ординарцем, стараясь оградить подругу-воспитанницу от всяких неожиданностей. Собака восприняла это как должное. Однако, произведя малышей, поначалу была агрессивной, отпугивая от потомства животное иного вида.
Длилось это, правда, недолго. Уже через пару дней, сообразив, что Маруся щенкам только добра желает, Лайма подобрела и подпустила естественного, казалось бы, врага к самому для себя дорогому. Позволила играть с кутятами, вылизывать, словно котят. А потом и вовсе отдала на попечение своей бывшей воспитательницы. Сообразив, что Лайма во всем передоверилась ей, Маруся первым делом перетаскала собачек за загривок, как кошки поступают с потомством, в свой угол. Здесь уже полностью вступила в "материнские" права. А Лайма, к удивлению, повела себя, точно кукушка - почти перестала уделять внимания приплоду. Краем глаза, правда, следила, как там малыши с новой мамой, всем видом показывая, что в обиду не даст никому. Маму в том числе.
А с Марусей начали чудеса твориться. Войдя в роль, она не только воспитывала потомство, но и начала его вскармливать: у кошки, которая сама рожала лишь однажды и много лет назад, появилось вдруг: молоко!
Специалист, к которому Татьяна с мужем обратились с вопросом по поводу феномена, впрочем, не удивился, пояснив, что у Маруси наступила ложная беременность. Инстинкт у животных развит настолько, что когда им приходится иметь дело даже с чужими детенышами, в организме самки начинают происходить процессы, сходные с теми, что неизбежны, когда она сама ждет потомство. И нередко все завершается, как и в случае с Марусей, появлением молока. И уже не имеет значения, сама ли животина родила, или приходится растить чужих, волей судьбы (и меньших братьев наших она, оказывается, не обходит) ставших своими.
Когда щенята подросли, повели себя с кошкой, как собаке и подобает, - не очень почтительно. И все же чувствовалось, что Маруся для них - не просто кошка, которую обязательно нужно задирать, что не преминали делать с любой другой представительницей кошачьей породы, случайно попавшейся на глаза. Если и петушились с муркой, то как бы шутя, с лаской и снисходительностью.
Неожиданно повела себя Маруся и когда пришло время расставаться - подросших щенят хозяева отдали в хорошие руки. У Лаймы после этого началась жуткая депрессия. Трудно сказать, как бы пережила ее собака, если бы рядом не оказалась кошка. Маруся как могла утешала осиротевшую мамашу. Постоянно что-то мурлыкала на ухо псине. И добилась, что Лайма вновь стала живой, озорливой собакой, к какой привыкли все окружающие.
Собачий ад
Поначалу никто и внимания не обратил, что у Иона Кожокару пропал пес. Ну исчез и исчез. Подобное не раз случалось. Сорвался, видимо, с цепи и болтается где-то. Надоест бродяжничать - сам вернется.
Однако не вернулся.
А тут и у соседей собака куда-то подевалась. Тоже на цепи сидела. Конуру собственную имела. Довольно злым нравом отличалась - так просто увести незнакомцы не посмели бы.
А дальше - понеслось, словно ком с горы. То в одном конце села не стало верного друга. То в другом. Сельчане никак не могли в толк взять, куда же собаки деваются? Разумного объяснения странному явлению так и не нашли. И в примэрию села посыпались жалобы. Там отреагировали оперативно. Собственными силами провели расследование. Его результат удивил многих.
Валя Тристень, что приютилось среди лесов в Ниспоренском районе, почти ничем особым от сотен себе подобных не отличается. Здесь, как и повсюду в сельской местности, работы днем с огнем не сыщешь. Денег потому у населения - кот наплакал. Выкручивается каждый как может. Кто покрепче, посноровистее - таких полсела набралось - на заработки в дальние края подался. В основном в Италию и Португалию. Там работящие руки молдавских гастарбайтеров в почете. И трудятся на совесть. И доходами мизерными (по тамошним меркам - в Молдавии это вполне приличные деньги) довольны. Шлют их, едва получив, домой. Где немало великовозрастных чад, изнывающих от вынужденного безделья и скуки - заняться молодежи в глубинке в принципе нечем. Вот и процветает выпивка. По вечерам собираются не у бутылки - ведра вина, благо добра этого в домашних подвалах немерено. На одной из подобных "тусовок" кому-то и пришла идея поджарить шашлык из: собачатины. Попробовали. И пошло-поехало:
И хотя в пиршествах немало парней (девчат, говорят, тоже) участие принимало, о том, из чего закуску готовят, даже слухов по селу не поползло. Потому-то жители его и предположить не могли, что регулярно ставшие пропадать дворовые собаки идут на деликатес местной "золотой" молодежи.
Любое тайное рано или поздно становится явным. Так и с исчезающими собаками случилось. Когда в примэрии всерьез занялись проблемой, копаться в ней долго не пришлось. Обратили внимание, что псов не стало прежде всего в тех дворах, где молодые парни живут, да в соседских. И лишь позже "эпидемия" стала распространяться по селу. Заводилами у любителей экстравагантного шашлыка оказались Ион Кожокару и Аурел Доскальчук. Они первыми своих собак на закуску пустили. Затем и за соседских взялись. Ели, естественно, не в одиночку - с ребятами из компании. И вовсе не потому, что закусывать нечем было - во всех семьях участки земли солидные. С продуктами проблем - в отличие от денег - нет. Тут другое роль сыграло.
Парней, попавших под подозрение, объединяло помимо частых тусовок со стаканом вина и то, что родители их на заработки подались. Кое-кто и сам в Италии побывал. Оттуда, как выяснилось, и привезли моду собачатиной лакомиться. Усмотрев в ней целый ряд преимуществ. Вкусна. Даром, считай, достается. Да еще - молву пустили среди сомневающихся или брезгующих на первых порах сверстников - предупреждает от многих болезней якобы.
История эта всполошила три года назад глухое патриархальное село, некогда отличавшееся строгими нравами и чистотой. Не устоявшими, однако, перед суровой действительностью переходного - от недоразвитого социализма к столь же малоубедительному на нынешней его стадии местному капитализму - периода. И вызвала немало споров. С одной стороны любителей собачатины и привлекать было вроде не за что - едят же азиаты это мясо вполне официально, выращивая, правда, специально особо продуктивные породы. С другой, случись подобное на Западе, где общества защиты животных обладают серьезным авторитетом, не сладко пришлось бы доморощенным псоедам, позарившимся на легкую добычу. Однако сельчане, по-разному относясь к случившемуся, не усмотрели все же в неординарных действиях парней особого криминала. Сошлись во мнении, что все это от дури. А жаль.
Источник "Независимая Молдова"

Главная страница